Голова раскалывается, но эта боль ничто в сравнении с тем, как болит душа. Ее взгляд холодный, отчужденный... Она нехотя, словно по обязанности, стирает кровь с моих губ. Которые сама разбила. Во рту вкус чужой крови.
- Я ранил кого-то? - Я уже знаю ответ и только с ужасом жду имени...
- Ты откусил солидный кусок от Эндрю. - Имя незнакомое и два чувства борются во мне в этот миг: облегчение, что это не Донни или Виллоу, и отвращение к своему демону.
- От кого? - Я пытаюсь вспомнить, но, к счастью, не могу.
- Братишки Такера. - Она аккуратно вытирает мое лицо, старательно не глядя в глаза. Голос скованный, отчужденный. Как больно это ранит...
- А-а... - я не вспомнил его, но надо было что-то сказать.
- У него все будет хорошо, - она говорит это не мне - успокаивает себя.
- Я не помню. - "И не хочу вспоминать", добавляю про себя, воспоминания и так разрывают на части, не стоит их множить.
- Все в порядке.
Но мне она никогда не могла врать. Все не в порядке. Они все в опасности, пока я рядом, и она это понимает.
- Баффи, я не знаю почему. - Если бы я только знал!
- Я думаю, мы знаем...
Она говорит, а внутри меня все сжимается от ужаса. Мой демон на свободе, и я даже не смогу ничего сделать, буду убивать по чьему-то приказу, а потом очнусь среди трупов Скуби и Ее. С трудом сажусь, цепи противно звенят, но я понимаю, что демону они не помеха. Задержат, но не остановят.
- Убей меня! - Она поворачивается с таким удивленным лицом, словно ей самой эта мысль не приходила в голову.
-Что? - переспрашивает она, и в глазах появляется удивление. Я начинаю злиться, и даже головная боль проходит.
- Баффи, ты должна убить меня! - Она что-то возражает, и мне становится по-настоящему страшно. Она же не понимает! Страх кричит внутри меня. Страх за нее, за Донни, даже за Скуби...
- Ты хоть понимаешь, на что я способен? - перебиваю ее. Прости, но я должен. Должен заставить тебя почувствовать мой страх. Пусть ты возненавидишь меня еще больше, но я должен заставить тебя понять! Она опускает глаза. Бормочет что-то про подвал. Злость на ее упрямство поднимается волной.
- Я говорю не про подвал, тем людям повезло! Я говорю про настоящего себя. - Перед глазами пролетают картинки прошлого. Годы проведенные с Ангелусом, Дарлой и Дрю. Вереницы жутких кровавых "забав", тысячи тысяч трупов... Душа хочет спрятаться от этих воспоминаний и не может. Это чертовски больно, но сейчас я думаю только о ней. Испугайся! Пожалуйста, ради всех нас. - Баффи, ты никогда не встречалась со мной настоящим! - Она не верит, не боится... Я вскакиваю на ноги, насколько позволяют цепи. Она вздрагивает, и это дает мне надежду.
- Ты знаешь, сколько крови можно выпить из девушки, прежде чем она умрет? - Я вспоминаю их лица, их вкус, с трудом удерживаю злое выражение лица. - Я знаю! Понимаешь, фокус в том, чтобы выпить ровно столько, сколько нужно. - Теперь она смотрит мне прямо в глаза. На ее лице написано отвращение, но оно не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю к себе сам. Больно продолжать, оживлять в памяти эти картинки... - Повредить их настолько, чтобы они еще кричали, пока ты... - голос все-таки предательски срывается. Слишком больно! Стискиваю зубы и продолжаю: - Ведь это того не стоит, если они не кричат!
- Это не твоя вина... Это не ты делал это.
Она пытается меня защищать! Я фыркаю от абсурдности ее слов.
- Я уже сделал это, это уже сделано! - Как же мне заставить тебя понять? Рвусь к ней, натягивая цепи.
- Знаешь, что я делал с девочками возраста Дон?
Она нервно сглатывает и отводит глаза. Ну хоть что-то зацепило!
- Это я, Баффи! Ты должна убить меня, до того как я освобожусь!
Несколько секунд она молча смотрит на меня, но ее следующие слова вызывают во мне злость на ее упрямство.
- Мы можем держать тебя закованным...
Неужели она не понимает, что цепи меня не удержат... Я начинаю ходить из стороны в сторону, насколько позволяют кандалы. При каждом шаге они противно звенят.
- Ты когда-нибудь спрашивала себя, почему ты не можешь сделать этого? Из-за меня? После всего, что я с тобой сделал, с людьми рядом с тобой?
Она отводит глаза, теперь ей больно, я вижу, но не могу остановиться.
- Это не любовь... Мы оба это знаем.
- Ты сражался рядом со мной, ты спасал людей...
Опять старая песня. Ох, Ангел, со своим искуплением! Я - не ты!
- Не делай этого! - Обрываю ее на полуслове, и она замолкает, продолжая смотреть на меня. - Не превращай это в акт благородства! - Весь мой запал прошел. - Мы оба знаем правду. - Как больно это говорить. Было больно, когда я переоценил наши отношения с учетом моей души и осознал это, но сказать это вслух... Я отвернулся, не могу видеть ее глаза, достаточно сложно просто произнести это вслух...
- Тебе нравятся мужчины, которые причиняют тебе боль... - Не дыша, жду ее ответ. Боясь повернуться и увидеть ее глаза.
- Нет!
Вскидываю голову. Это больно, но и приятно в какой-то мере. Это давило, но теперь я могу сказать ей.
- Тебе нужна боль, которую мы тебе причиняем, нужна ненависть, чтобы быть истребительницей...
- Нет! Я не ненавижу так! Ни тебя, ни себя. Уже нет!
Вот теперь я задел ее. Ее слова бьют словно плети. Она больше не боится. С каждым словом она приближается ко мне. Каждое слово попадает в цель. Мои сомнения, мои страхи... Кажется, она знает меня лучше, чем я сам.
- Ты убил всех этих людей?
Слова жалят, и я делаю маленький шаг назад.
- Там больше никого не было...
- Это неправда!
Она говорит... Она теперь смотрит мне прямо в глаза... Она еще на шаг ближе, и я уже могу чувствовать ее дыхание.
- Ты жив, потому что я видела твое раскаяние!
Как она узнала? Я рвусь к ней, до предела, до содранной кожи, натягивая цепи. Я даже не чувствую боль. Мне надо переубедить ее, пока она не переубедила меня.
- Притворство! - кричу я ей, но она даже не вздрагивает. Продолжает защищать меня передо мной. Делает еще шаг ко мне навстречу. Она говорит с таким жаром, она убеждена в своих словах. Пытаюсь остановить ее, но она мне не дает. Ее глаза жгут меня, и я отворачиваюсь, не в силах выдержать ее взгляд.
- Я верю в тебя, Спайк.
Поднимаю голову, не веря своим ушам. Она совсем близко. Когда она успела подойти вплотную? Ее глаза светятся, но там больше нет гнева. Там тепло, там вера и что-то еще... Пытаюсь рассмотреть это что-то в самой глубине ее глаз, а она тянется ко мне и повторяет шепотом, почти касаясь моих губ: "Я верю."
В первые мгновения я ничего не понимаю. Чувствую ее губы на своих, и в голове плывет тонкий звон, словно кто-то ударил в колокол. Она не отступает, не углубляя поцелуй, но и не убирая своих губ. Мы просто стоим, совсем рядом, смотрим друг другу в глаза, соприкасаясь губами, а потом она кладет руки мне на грудь...
Я тянусь к ней всем телом, пытаюсь обнять в ответ, но цепи жалко звякают, не позволяя коснуться ее. Она отрывается от меня, и я чувствую боль от того, что она так далеко. Она толкает меня в грудь, не сильно, просто заставляет сделать шаг назад. Я упираюсь спиной в стену, и цепи снова противно звякают. Она уже рядом, прижимается ко мне, и теперь я могу обнять ее, могу коснуться...
Она снова целует меня, и на этот раз это по-настоящему. Ее вкус пьянит, как вино. Она запускает пальцы мне в волосы, притягивая мою голову ближе. Ее губы жадные, голодные, но и мои тоже. Пытаюсь дотронуться до ее волос, но проклятые цепи... Зато ее руки свободны, и она пробегает ими по моей шее, лаская затылок, проводит по плечам, гладит спину...
Свет гаснет внезапно, и мы разрываем объятья. В подвал, проломив дверь, врывается предвестник и бросается на Баффи. Я остро жалею, что скован и ничем не могу помочь. Конечно, она с легкостью отбивает его удар, и бьет в ответ, но в этот момент я чувствую дикую боль в затылке, и все погружается в темноту...